Ратное дело. Невидимое оружие.

“Русское ушу?! Это — нонсенс!” Таково было мнение негодующей по поводу моей статьи “Гопак и совесть” ( №9 за 1988 г.) части читателей. И дейсвительно — нонсенс! Не буду оправдываться, но закавыченный термин “русское ушу” играет роль лишь метафоры. Популярность восточных единоборств в стране достигла предела — для миллионов энтузиастов слова “ушу” и “каратэ” звучат магическими заклинаниями. Для привлечения их внимания и был введен эклектичный, признаю, термин. И если уж говорить о его неправомерности, то она вовсе не в том, что у нас нет ничего подобного ушу, а в том, что исконные славянские боевые искусства отнюдь не нуждаются в “восточном покровительстве”.

Подтверждением тому послужил один из откликов на статью, опубликованный в № 2 за 1989 год. Потомок запорожских казаков Леонид Без рассказал о “Спасе” — стародавнем способе выжить и победить в рукопашном бою. Тогда в редакцию хлынул целый поток писем. В большинстве просили напечатать пособие по “Спасу” или дать адрес Беза. Нелегко было объяснять читателям, что, используя лишь описания приемов, невозможно овладеть “Спасом”, ведь это не просто телодвижения—за ними стоят определенная культура, традиции, мировоззрение, образ жизни, наконец.

Но были и серьезные письма. Редакция стала даже чем-то вроде диспетчерской, связывающей представителей славянских видов единоборств. Последовал и закономерный результат: в феврале этого года, на масленицу, председатель Петербургского общества любителей кулачного боя Андрей Грунтовский пригласил единомышленников на первую встречу. Отправился туда и я.

Приглашенные съехались в пятницу на масленичной неделе. День этот называют “тещины вечера”. Но вместо того чтобы уплетать блины в какой-нибудь уютной горнице с гостеприимной хозяйкой, мужики собрались в борцовском зале Ленинградского инженерно-строительного института. Радушные устроители встречи потрудились немало, чтобы обеспечить гостей жильем и едой.

Обстановка в зале царила самая что ни на есть простая, без привнесенных восточных формальностей типа “сен-сей рей!” и опускания на колени. Многие были знакомы заочно—по письмам, по слухам, а теперь представился случай увидеться, поговорить, “намять друг другу бока”.

Бойцы разминались, разогревались кому как сподручнее. Питерцы пританцовывали, стучали по боксерским лапам так, что в зале стоял звон, замыкали одного из своих в круг, и он вроде бы в пляс пускался, но в такой, что не подойдешь близко — зашибет.

Ребятам из краснодарской школы Кадочникова, напротив, много места не требовалось. Одетые в форму цвета хаки, они возились в сторонке, опрокидывая друг друга, заламывая, отбирая у соперника нож или пистолет. Все у них как-то очень просто и ладно получалось, но присмотришься — сложнейшая, ювелирная работа.

Тверские, в косоворотках, ходили вприсядку, попихивались, мягко, едва уловимо для постороннего взгляда увертывались друг от друга. Представители славяно-горицкой борьбы — ученики Александра Белова, принявшего языческую веру и новое имя Селидор, — делали упражнения такие же экзотические, как и костюмы на них. Если не знать сразу, что это стиль “а ля язычники”, так можно подумать — какой-то редкостный из Тибета. Однако о “славяно-горцах” здесь повествоваться не будет. Они сами себя активно пропагандируют и на страницах периодики, и выпуском брошюр, которые можно купить по договорной цене.

Наконец, когда все разогрелись и подошли опоздавшие, Андрей Грунтовский предложил каждому показать себя, а заодно рассказать: кто да что, откуда техника, на каких традициях? Первыми, на правах хозяев, начали ленинградцы.

Скобарь, ломание или плясать веселого

Представьте каратиста, который выполняет ката (формальные упражнения) или ведет поединок на скованной льдом реке. Те, кто знаком с этим восточным единоборством, сразу поймут, что такое просто невозможно — либо у босоногого, одетого в кимоно человека начнут разъезжаться ноги, он станет поскальзываться и падать, либо ему придется одеть сапоги (можно и валенки) и принципиально изменить свою технику, которая уже не будет иметь ничего общего с каратэ. Произойдет это по простой причине — в выпестованном в Японии стиле используются прежде всего стелющиеся вдоль земли перемещения, а они возможны, когда между подошвой ноги и опорой надежная сцепка, строго говоря — высокий коэффициент трения.

Впрочем, японская боевая система от этого ничуть не умаляется — на Окинаве, откуда пошло каратэ, ни морозов, ни снега не бывает, и поединки на льду местных жителей мало волновали. Они, молодцы, систему под себя создавали, под свое телосложение, под особенности своего климата, и вдвойне заслуживают уважения, что сохраняют и развивают родные традиции.

… На протяжении многих веков жил на Руси обычай стеношного боя. В масленицу, чаще всего на замерзшей реке, сходились парни и мужики окрестных деревень или городков и шли стенка на стенку. Нам кулачное побоище может показаться бессмысленной жестокостью, варварским обрядом. Но так судить — значит не знать отечественной истории, причин, породивших его.

Почему обычно сходились зимой и на реке? Реки были главными дорогами лесистой, заболоченной Руси. Летом по ним пролегал лодочный путь, зимой — санный. По замерзшим рекам и болотам передвигались и войска— вероятность сражения на льду была велика. Причем исход битв решали не столько дружинники (профессиональные ратники), сколько ополченцы — простой люд, крестьяне, ремесленники. А так как войны шли почти непрерывно (редкий год на Руси удавался мирным), то каждый мужчина должен был иметь ратные навыки. Но если для дружинников умение владеть оружием служило основным способом зарабатывать на хлеб и они могли ежедневно развивать свое мастерство, то те, кто выращивал этот самый хлеб, занимался ремеслами, торговал, вынуждены были готовить себя к битвам между делом.

Жизнь заставила найти способ, как сделать мальчишку надежным воином, как поддерживать бойцовскую форму в зрелом муже, как достичь у ополченцев готовности сражаться плечом к плечу по первому зову. (Не правда ли, напоминает требования к казакам?) Так возникла традиция стеношного боя. Правила по всей Руси были почти одинаковы. Сходилась стенка на стенку, каждая могла иметь два, три, а то и больше рядов. Бить в лицо и ниже пояса запрещалось, лежачего не трогали—ведь свои же, русские (в отличие от восточных единоборств, где добивание противника— символическое или реальное—непременное условие). Зато в грудь и живот садили без поблажек, со всего плеча. Выигрывала та стенка, которая прорывала другую.

В стеношном бою отрабатывались в основном совместные действия, чувство локтя, взаимовыручка. Все подчинялось единой цели, честолюбие удовлетворялось ее достижением, отсюда — сам погибай, а товарища выручай. Но, помимо общей слаженности, каждый стеношник должен был обладать личным умением. Для его приобретения существовали свои способы...

Профессор Ленинградской консерватории Анатолий Михайлович Михнецов уже не одно десятилетие колесит по русским деревням и городкам, собирая устные предания и песни, изучая народные танцы и обряды. Познакомившись с Андреем Грунтовским (и к этой встрече причастна “ТМ”), профессор с удивлением признал в его боевом стиле черты обрядовой пляски. На Псковщине ее называют скобарь или ломание—ломать веселого. А вообще подобный пляс встречается на всей территории, где некогда жили кривичи—союз восточнославянских племен.

Одна из версий объясняет слово “скобарь” как переделанное “псковарь”, то есть житель псковского края. Мне довелось посмотреть видеозаписи, сделанные Михнецовым в своих экспедициях. Веселого ломают под гармошечный наигрыш. Мотив незатейлив, довольно ритмичен и, видно, неспроста. Постепенно танцующий, подчиняясь его ритму, входит в определенное психическое состояние. Приплясывая скобаря, отдыхая от трудов или веселясь на празднике, человек, по сути, упражняется для кулачного или палочного боя. Под музыку же происходили и обрядовые поединки. Шли они по разным уговорам, например, до первой крови или до первого падения. Бой мог остановить гармонист (в более давние времена—гусляр), прекратив наигрыш, — у музыки в этом случае, можно сказать, была полная власть.

Перед началом ломания плясун встряхивал головой, мог взъерошить волосы. Это действие, определенные возгласы (киканье), притопывание считаются элементами древней народной магии. Человек как бы выходил из привычного бытового пространства, перебирался в другой пласт бытия. Там уже и время текло иначе, и органы чувств работали по-другому, да и вообще отношение к жизни и смерти было иным. Поэтому внешне нескладный вроде бы танец (его не сравнить по упорядоченности и расчетливости с японскими ката или китайскими тао) служил на самом деле весьма ухищренной и действенной подготовкой к поединкам. Расслабленное тело скобаря готово было реагировать не то что на действия соперника, а даже на дуновение ветерка.

Ломание переходило постепенно в обрядовый бой (тренировочный, что ли, по-современному). Подобная схватка — реликтовое наследие тех времен, когда мужчины сражались за женщину в брачном поединке. Одно из его названий — яр.

С другой стороны, слово “яр” у славян обозначало жизненную силу и ее проявление. Считая себя потомками Дажбога — Светоносного бога, или Ярила, они жили по солнечному календарю, а в борьбе использовали яровую силу, или энергию, которая управляется солнечным (чревным) сплетением. По восточным же традициям внутренняя энергия ци имеет своим средоточием точку в нижней части живота — даньтянь, а человеческие биоритмы подчиняются лунным циклам.

Подготовленный в обрядовом ломании мог в критической ситуации вступить и в бой ярый — до полного уничтожения противника. Тренированный боец наносил 5 — 6 ударов в секунду. Такая быстрота определялась принципом движений танца. Кстати, в каратэ подобной плотности ведения боя достичь практически невозможно. Дело в том, что каратистские удары в большинстве своем прямолинейны, они имеют некоторую паузу в завершающей фазе и требуют в ней максимальной концентрации силы. Генетически имея меньший, чем европейцы, вес тела и мышечную массу, японец должен, что называется, вложиться в удар, сконцентрировать в нем всю свою мощь для достижения разрушительного эффекта (мы сейчас не говорим о “работе по точкам”). Славянину же, чтобы сбить противника с ног, отправить его в нокдаун, достаточно было и нефиксированного удара с проносом. И лучше, если он наносится по криволинейной траектории — рука без задержки возвращается назад, в то время как другая уже приближается к цели. Высокая “скорострельность” важна в схватке с несколькими противниками, особенно при окружении ими.

Грунтовский за время ленинградской встречи не раз показывал успешное ведение поединка в подобной ситуации. Отличительные черты его стиля — это развернутая грудь, посадка головы с приподнятым подбородком, движения рук и ног таковы, что практически нет разницы между блоком и ударом. Легкое, порхающее перемещение чередуется с притопыванием, будто гвоздь вколачивается в пол. Часты повороты на 180 градусов, а то и на 360. Боксерские лапы ударов не выдерживают, рвутся, потому ленинградцы переделывают их под себя, усиливают.

Андрей, коренной петербуржец в пятом поколении, учился основам стиля у своего отца Владимира Иосифовича, а тот, в свою очередь, у одного из патриархов самбо — Анатолия Аркадьевича Харлампиева. Дед последнего, кстати, был известным смоленским кулачным бойцом — вот она, ниточка, связь с народным боевым искусством...

Русский стиль

А то, что такое искусство было, подтверждают очевидцы: “Побоища происходили отнюдь не “с бацу”, как говорится, в силу полупьяного азарта или какого-нибудь случайного инцидента, напротив, стенка замышлялась чуть не за неделю, обсуждалась на военном совете, который собирался в том или другом фабричном трактире, и окончательные решения по организации битвы принимались военачальниками обеих сторон по взаимному соглашению”. Это отрывок из книги Д.А.Покровского “Очерки Москвы”, опубликованной в конце XIX века.

Или вот еще:
“Доселе свежи предания о непобедимых рыцарях кулачного боя и мужественных вождях стенок. Это были, конечно, простые фабричные, искусившиеся в энергических приемах российского бокса… На кулачные бои они смотрели не как на забаву, а как на дело, к которому они предназначены самой судьбой, как артист смотрит на подмостки, и к этому делу относились с суровой, добросовестной педантичностью”

К сожалению, после 1917 года традиции русского кулачного боя стали затухать. И вот теперь с аншлагом идут китайские, японские, американские фильмы о мастерах восточных стилей.

Помимо кулачного боя, у славян культивировались и другие не менее популярные виды единоборств, о которых сейчас мало кто вспоминает: палочный бой (запрещен с XVI века), борьба в схватку и не в схватку, борьба об одной руке, борьба на поясах… — это только те, о которых известно.

Восточные славяне всегда славились непревзойденными рукопашниками. Как парадокс прозвучит для многих малоизвестный факт — в XIV столетии китайские императоры предпочитали формировать для себя “охранный полк из русских, прославляющих верность”. Добровольцев вербовали специально посланные императорские эксперты. Вот вам и сюжет для захватывающего кинобоевика!

Не менее высокий авторитет имело русское рукопашное искусство и на Западе.

Скажем, в XVI веке один польский офицер предупреждал в своих воспоминаниях:
“Сражающиеся с московитами должны весьма умеючи действовать оружием, чтобы не попасть в руки их, ибо они весьма крепки плечами, руками, всем телом”

До нынешних дней сохранились имена мастеров-кулачников. Причем упоминаются среди них не только люди богатырского сложения, как, например, московский Семен-Треща (XVIII в.), кулаком вышибавший кирпичи из печки, но и небольшого роста, худощавые, невзрачные с виду. Такими были приказной чиновник Ватин и фабричный человек Соколик, однако оба “обладали выдающейся силой и притом ловкостью и изворотливостью в боях”. Это обстоятельство особенно примечательно, ибо показывает — не просто данная от природы медвежья сила определяла исход поединка. Были секреты, кстати, и работа по точкам, и определенные типы дыхания (аналог цигуна), и особое состояние духа (модная ныне медитация).

Московский генерал-губернатор в Отечественную войну 1812 года граф Ф.В. Ростопчин, большой знаток английского бокса, говаривал: “Битва на кулаках—такая же наука, как бой на рапирах”. Да и знаменитая суворовская “Наука побеждать” предусматривала, как важный компонент, специальную подготовку солдат для веления рукопашных схваток. А потому у современного русского стиля, того самого, которым пользовался “волкодав Таманцев” — герой книги В.Богомолова “В августе 44-го, или Момент истины”, корни глубокие.

Когда я увидел работу представителей русского стиля (эти мастера достойны того, чтобы назвать их: Александр Ретюнских, организовавший в Москве школу выживания, Александр Лавров, выступивший, кстати, в “Комсомольской правде” со статьей “Стиль… от спецназа”, Сергей Боровик, воевавший в Афганистане, Сергей Огородников, Александр Потапов), то убедился: “маятник”, который “качал Таманцев”, — отнюдь не выдумка.

Их техника не требует ни каких-то суперфизических возможностей, ни больших затрат энергии. Она построена на великолепном знании законов механики, на оптических, звуковых и биоэнергетических эффектах. Борьба позволяет рассчитывать на успех при самых разнообразных условиях — в тесной комнате, на лесной поляне, в снегу по пояс; на всех уровнях — стоя, на коленях, лежа. Соперник может быть вооружен чем угодно: ножом, мечом, ломом, топором, пистолетом… Для конвоирования или ликвидации противника применяются любые подручные средства — от автомата с пустым магазином до шнурка от ботинка или даже спички.

Глядя со стороны, создается впечатление, что соперник просто поддается, подыгрывает. Но желающие, встав против Саши Лаврова, убедились, что это не так. Партнер, начав атаковать, перестает принадлежать себе. Превращается как бы в марионетку, все нити от которой в руках владеющего русским стилем. Но еще больше я поразился, разговорившись с ребятами в гостинице, уже после совместной тренировки, и узнав, что показали-то они далеко не все. Общение длилось до 5 утра, и я увидел весьма странные вещи, которые для меня, в общем-то знакомого с восточными единоборствами, остаются загадкой...

В зале же на Лаврова просто наседали, прося продемонстрировать “маятник” во всех подробностях. Сначала он дипломатично “уходил в сторону”, но в конце концов отрубил прямо: это не игрушка и не цирковой номер, к тому же в полной степени подобной техникой не владеет ни одна зарубежная спецслужба, и раскрывать секрет еще не время.

Правда, так просто “маятник”, конечно, не украдешь. По методике краснодарской школы Кадочникова для подготовки тела к его овладению надо повторить определенное упражнение 150 тысяч раз. И если прерваться хоть на день, придется все начинать сначала — “спидометр сбрасывается до нуля”. Автоматическое же применение “маятника” начинается лишь после накатки 300 тысяч упражнений!

Герой Богомолова использовал “маятник” при стрельбе по-македонски, то есть одновременно из пистолетов в обеих руках. Возможны и другие применения такой техники: скажем, в VI веке восточнославянские воины изумили византийцев умением орудовать двумя мечами. Несмотря на то, что ратники не использовали щитов, они все равно были малоуязвимы. Возможно, из тех времен и дошел до нас секрет “маятника”.

От Александра Ретюнских я узнал, что он уже 11 лет занимается русским стилем. А все началось, когда он познакомился с Алексеем Алексеевичем Кадочниковым. По сути, это система выживания.

“Искусство рукопашного боя — невидимое оружие, пока его не применили; его невозможно отобрать у человека, пока он жив”,
— говорит Алексей Алексеевич, переняв эти истины от своих учителей

Считается, что начало современному русскому стилю положил Виктор Афанасьевич Спиридонов. О нем известно немного: до революции — офицер русской армии (по некоторым сведениям — разведчик), в 20-е годы—главный специалист всесоюзного общества “Динамо” по самозащите, умер в 1943 году. В 1905 году воевал в Маньчжурии. Домой вернулся с наградой—орденом Станислава. Вероятно, тогда-то у молодого офицера и зародилась идея создать систему самозащиты, способную противостоять джиу-джитсу, да и вообще любому виду рукопашной атаки.

Эффективность спиридоновской системы была публично доказана еще в 1928 году. Немецкая команда борцов, признанных специалистов по джиу-джитсу, провела товарищескую встречу в Москве с учениками Спиридонова. Перед началом состязаний иностранцы чувствовали себя вполне уверенно и собирались поразить зрителей своим мастерством. Однако результат оказался не в их пользу.

Краснодарская школа ведет свою родословную от Спиридонова. Этот стиль прошел испытания войной, но сегодняшним уровнем во многом обязан А.А.Кадочникову. Именно он довел его до высочайшего совершенства и надежности.

Когда я читал “Стиль… от спецназа”, мое внимание привлекли слова Лаврова, На вопрос журналиста: “А не выдаете ли вы государственную тайну?” — он ответил: “Да какая это государственная тайна… Это традиция. К сожалению, прерванная”.

Действительно, как можно секретить родную традицию от своих же? А насчет прерванная… Во время совместной тренировки Александр пригляделся к ребятам из Твери, подошел к ним и говорит: “Да это же почти точно так, как у нас!”

“Утамян снял серу шапку...”

Тверяне были самыми молодыми среди съехавшихся в Ленинград. Григорию Базлову, старшему, 21-й год, Володе Шощицу, одному из его напарников, — 18-й. Но когда они стали показывать технику (хотя это не совсем точное слово, правильнее сказать—традиции кулачного боя), сразу ощутилось — подход к делу у ребят основательный. Их вроде бы простые, незатейливые, а порой о первого взгляда, и нескладные движения создавали, однако, целостное, логично развивающееся гармоничное действо.

Даже завязав глаза, Григорий противостоял Володиному нападению, уверенно выбирал, по нашим прикидкам, самое верное решение. Будто кто-то подсказывал ему — что и в какой момент делать. И хотя приемы и ситуации почти не повторялись, создавалось впечатление, что для него уже наперед все определено: куда ставить ногу, как согнуть руку, где повернуться.

Тверская буза (так называется представленный ребятами стиль) близка к скобарю. Это целостная, многоплановая традиция подготовки воев—тверских ополченцев. Само слово “буза” имеет несколько значений: соль домашней выварки, особый хмельной напиток из четырех видов круп, традиционная манера ведения боя тверскими воями. Бузовка—плетка. Бузовая земля — плодородная, дерево бузует — безудержно растет. Есть и старинная припевка:

Молодая кровь играет —<br>Побузиться хочется.<br>Молодая кровь горячая —<br>На волю просится!

Традиция бузы охватывала часть быта простонародья, проявлялась в танцах, песнях, игрищах. Кстати, мы сейчас совершенно не представляем роль песни в подготовке к поединку. Пение, особенно хоровое (язык не поворачивается сказать— “коллективная медитация”), напитывало людей духовной и, как следствие, телесной силой. Потому неспроста и не для смеха, разминаясь, тверяне припевали, пританцовывали, пускались вприсядку, падая на землю, вращались на спине — скоморохи, да и только!

Участвуя в бузе, человек, как и при ломании, внешне напоминает пьяного. (А ведь и у китайцев одним из самых эффективных считается стиль “пьяного”!) Стандартных приемов как таковых практически нет, все определяет ситуация. Кстати, это одна из самых типичных особенностей, объединяющая восточнославянские стили, — отсутствие четко очерченных приемов. Во главу угла ставятся общие принципы (и психические, и физические), наработка же дискретных действий, приемов, связок — вторична, а то и вовсе необязательна.

Буза, как и система Кадочникова, предусматривает ведение поединка на всех уровнях. Есть у тверян и элемент “покач”, родственный по назначению и типу движения “маятнику” (и упоминаемому Л. Безом “гойдку”). Поединщики в бузе одинаково универсально противостоят и кулачным ударам, и борцовским (захватывающим, заламывающим, удушающим) приемам.

Настоящая схватка коротка и безжалостна. А вот обрядовая, под гармошку, когда один другого вызывает на задор, могла быть долгой по настроению. Тверяне показали ее фрагмент в последующие дни встречи, которая уже проходила в спортзале Ленинградского политехнического института. Постепенно, с монотонным гармошечным наигрышем, пританцовывая, они все более отрешались, все неожиданнее и резче сходились, и похоже, когда один задевал другого, не успевшего полностью освободить дорогу летящей наотмашь руке, тот и боли-то не чувствовал. Видя, что хлопцы не на шутку разбузились, гармонист замедлил темп и постепенно затих — буза кончилась.

Осознанно в традицию бузы Григорий стал проникать последние года три. Хотя он сталкивался с ней и раньше, но воспринимал ее как части, как нечто разрозненное, не составлявшее цельной картины. Сейчас Базлов учится на историческом факультете Тверского университета. В каникулы, другое свободное время отправляется он по деревням родимой губернии выискивать традиции, не из книг дознаваться до исконной своей истории.

Была обычно в деревне мужская группировка, другие ее названия — партия, артель, ватага или шайка (но не в смысле бандитская). Звали это порой и деревенской вольницей—было в ней что-то от казачества и от новгородских ушкуйников. Артель выбирала себе атамана (в некоторых местах произносят “утаман”). Он мог быть даже не самым лучшим поединщиком, главное, что ценилось выше всего, — должен был хорошо разбираться в традициях и заслуживать всеобщего уважения.

Много с него спрашивалось, но много ему и доверялось, вплоть до чести и жизни каждого артельщика. Все знали, что мог прийти и такой момент, когда атаман положит за собой на землю шапку: значило это—всем стоять насмерть. И припевка была:

Утаман снял серу шапку<br>И на землю положил,<br>Вынул ножик из кармана<br>И сказал — не побежим

Артельщики носили с собой ножи. Холодное оружие было символом мужского достоинства. Использовалось оно только в случае смертельной опасности, В стеношном бою или в драке из-за девки — упаси Бог даже вынуть его! Нарушая традицию, человек отторгался обществом, становился изгоем, что имело для него драматические последствия. Потому нарушений общественной этики практически не было. Как ты к людям, так и они к тебе!

Вообще у бузы откровенно языческий характер. Участвующие в обряде испытывали несколько особых психических состояний. Первое начиналось уже тогда, когда мужчины собирались и шли по деревне. Шли не просто, а совершая определенные ритуалы, настраивавшие на бой. Затем, при встрече с противоборствующей стороной, затевался задор, задирание, ломание (каждому действию соответствовала подвижка в психике), переходившее в драку по определенным уговорам. Буза в таком случае выступала способом разрешения конфликтов между артелями. Весьма важным моментом был возврат к нормальному психическому состоянию. Ведь в боевом жизнь представлялась как бы уже завершенной, конкретной схваткой оставалось поставить последнюю точку...

Во время бузы человек обладал отличным отслеживанием ситуации, молниеносной реакцией на нее. Если скандинавские берсеркеры достигали этого с помощью наркотиков (мухоморов), то здесь перед поединками не употреблялось даже пиво.

Уговор, по которому шла драка, зависел от глубины разрешаемого конфликта. В одной из деревень Григорий услышал историю о том, как было покончено с бандой, которая завелась в округе в смутные времена гражданской войны и терроризировала местное население. Когда терпение достигло предела, мужики собрались и решили с ней покончить. Продумав, где и когда дать бой, деревенская вольница с камнями, палками, топорами и ножами выступила против вооруженных винтовками и пистолетами бандитов. После изощренной и жестокой схватки банда перестала существовать, спаслись лишь немногие. Здесь, кстати, напрашивается параллель с японскими ниндзя, из которых состояли многие деревенские отряды самообороны в феодальной Японии (см. “ТМ” 11 и 12 за 1990 г.).

Уже упоминалось — стеношный бой был подготовкой воинов, что называется, без отрыва от производства. Ополченцы стремились всегда скомпенсировать недостаток вооружения и профессионализма неожиданным использованием ситуации. Так, на знаменитое Ледовое побоище в 1242 году ополченцы, собранные князем Александром Невским, не надели лат и взяли с собой багры. Знали, что в апреле лед на Чудском озере коварный, хотя внешне и выглядел надежным, а потому тяжестей на себе надо иметь поменьше. Баграми же удобно стаскивать тяжело вооруженных рыцарей с лошадей. Ноги-то у животных на замерзшем озере разъезжались, они были неповоротливы, а потому ополченцы, привыкшие передвигаться по льду (сколько на нем стеношных боев проведено!), обладали инициативой и навязывали противникам выгодную для себя дистанцию. Так их полностью и разгромили — кого врукопашную, кого в полыньи загнали.

Кстати, на Куликовом поле передовой полк полностью состоял из ополченцев, и они свою задачу выполнили — выдержали первый натиск. Конница Мамая хоть и смяла их, но стенку не разогнала.

***

Третий день 1-го съезда русских кулачников пришелся на прощеное воскресенье. Именно в этот праздник происходили раньше самые массовые стеношные бои в России. А после того, как выплеснется азарт да удаль, погорячится кровь молодецкая, обнимались бойцы и прощали друг другу ссадины и синяки. Казалось, за семь десятилетий погребена в небытие исконная традиция. Но нет— как говорил один из участников встречи, традиция не умирает, она может лишь затаиться. И в подтверждение тому вышли кулачники из спортзала, разбились поровну, сбросили на снег пальто да синтетические куртки, и пошла 17 февраля 1991 года прямо на городской площади стенка на стенку! И ни один милиционер не засвистел. Только бабы с девками визжали, подзадоривали, да гармонист наяривал.

***

Интересно, что одной из причин, превративших Страну восходящего солнца в высокоразвитую мировую державу, сами японцы считают возрождение и широкую популярность своих боевых искусств в конце 1940-х годов. Их дух помог пережить моральное потрясение от поражения во второй мировой войне. Недаром родоначальник айкидо мастер Уэсиба получил правительственную награду за оздоровление нравственности нации вследствие массового распространения этой борьбы.

Не берусь утверждать, что подобную роль у нас могут сыграть отечественные виды кулачного боя. Но то, что их развитие откликнется некоторым поворотом общественного сознания к родным традициям, — несомненно. Ведь тот же стеношный бой, скобарь, буза неотделимы от песен, танцев, народного оптимизма, морали, наконец. А потому, на мой взгляд, ленинградская встреча — лишь начало процесса, который продолжится. Прежде чем разъехаться восвояси, кулачники постановили: считать отныне “Общество русских боевых искусств” существующим. Правда, пока без центрального органа и юридического статуса. Второй раз решили собраться в более широком кругу на масленицу следующего года.