Поиск по тегу «язык жрецов»

Платон Акимович Лукашевич (1809-1887) в первую очередь Лукашевич был тем человеком, который знал, любил и ценил родной язык. Вместе с немногими другими речетворцами и вежословами (литераторами и филологами), среди которых сам Лукашевич выделяет М.А.Максимовича, он защищал русский язык и культуру. Защищал от нескончаемых и по сей день полчищ тех, кому выгодно скрывать настоящую историю, язык и мировоззрение славян. Лукашевич поддерживал добрые отношения с Н.В.Гоголем, с коим учился вместе в Нежинской гимназии. Также его можно назвать «славянофилом» и «этнографом» — но это лишь ярлыки для человека, не принадлежащего к «академической элите», но искренне любящего Родину и родной язык, и при этом глубоко интересующимся другими языками и культурами. Зная десятки языков и наречий, путешествуя, будучи близко знакомым с культурой различных народов и народностей, Лукашевич всю жизнь занимался развитием удивительного и для самого себя, нежданного своего открытия. Назвал он его «чаромутие», что значит речесмешение, смешение языков. Лукашевич насчитывает шесть ступеней чаромутия. Например, Латынь, по Лукашевичу, есть говорка, т.е. язык четвёртого образования. Французский, Итальянский, Испанский — языки пятого образования, полуговорки, образованные из Латинского и нескольких языков третьего образования. Языки шестого образования (например, «Poмaнский, употpeбляющийся частью в Швeйцapии») — балаки. «Чаромутие», или полностью «Чаромутие, или священный язык магов, волхвов и жрецов, открытый Платоном Лукашевичем, с прибавлением обращенных им же в прямую истоть чаромути и чарной истоти языков Русского и других славянских и части Латинского» — первая и главная работа Платона Акимовича о происхождении всех языков от первобытного праязыка, и их дальнейших превращениях. В работах, посвящённых чаромутию, — а других у Лукашевича почти и нет — он выводит основные положения и законы чаромутия и разбирает в подтверждение десятки тысяч слов. В последующих за «Чаромутием» работах (к примеру «Мнимый Индо-Германский мир», изданный через 24 года) Лукашевич отчасти пересмотрел некоторые свои выводы и уточнил основные положения, в т.ч. законы чаромутия. Вот с каких слов начинается работа «Чаромутие, или священный язык магов, волхвов и жрецов...»: «Прежде нежели объясню Свету, что есть чаромутие, я должен заметить, хотя мимоходом и опущая многое, что наш язык Славянский есть язык первобытного мира, древности незапамятной; что богатство его равняется богатству языков чаромутных, всех вместе взятых; что Бог сохранил его неприкосновенно или пощадил его от чаромутия на память всему роду человеческому; что мы многие тысячелетия прожили не чужим, а своим умом и разумом. ...» Понятно, что такой взгляд не мог понравиться тем, кто всегда пытался доказать обратное — что славянские языки появились совсем недавно, что история славян коротка и бесславна, что «свет цивилизации» принесён тёмным варварам «прогрессивным Западом», истоком наук и искусств, мерилом истины. Поэтому Лукашевич был объявлен сумасшедшим. Но именно поэтому интересно само его открытие и его работы. Можно и нужно оценивать, разбирать и критиковать открытие Лукашевича. Это нужно делать хотя бы потому, что оно касается не только и не столько каких-то частностей, совпадающих или противоречащих друг другу в различных языковых «теориях», а говорит о происхождении и развитии языка как такового (а не «русского», «английского», «французского»), о законах этого развития. Хотя бы потому, что предлагается глобальная «теория», достаточно проработанная и подкреплённая огромным материалом. Хотя бы затем, чтобы использовать шанс на получение действительно нового знания. Лукашевич развил и серьёзно обосновал своё открытие, которое наносит сильнейший удар по нелепому, но общепринятому, взгляду на историю и язык. И то, что работы Лукашевича скрываются, а не критикуются — вернейший показатель как продажности «жрецов» от науки, так и того, что, очень вероятно, Лукашевич был на верном пути.